[suizidnik]

Название:У любви нет границ
Author: L_Annada l-annada.livejournal.com/
Fandom: In Extremo, Lacrimosa
Paring: Tilo Wolf / Айнхорн -Миша(In Extremo)
Rating: general
Disclaimer: Все события вымышлены мною и не имеют отношения к реальным лицам, описанным в тексте
Warning: RPS, AU, ненормативная лексика
From author: В этом тексте всё посвящено эмоциональному фону. Я не спорю с тем, что рассказ довольно груб. Много вещей, описанных в нём, находятся вне моей компетенции, так что я признаю то, что в тексте возможно множество ляпов. Я писала это на эмоциональном подъёме. Так что в правдоподобность конструкции особо вдаваться не следует, а то испортите впечатление от содержания))) Удачи.
Summary: Тило Вульф случайно узнал о существовании Айнхорна. Последствия оказались непредсказуемыми…))

Глава 2.

И вот фестиваль открылся.

Тило был слишком занят организационными моментами, чтоб почитать программу фестиваля. На него свалилась куча проблем, занимающих всё его время. Тем более, что фестиваль этот был оплачен правительством и начался слишком внезапно для того, чтоб хорошо к нему подготовиться. Тило шёл по коридору павильона, отведённого для участников, в компании своего звукорежиссёра и гитаристов, яростно обсуждая ожидающие их акустические недостатки на слишком маленькой сцене перед слишком большой аудиторией. С тех пор как он написал этот альбом, он немного изменил свой имидж, который стал ещё более вычурным, чем был. В этот раз он был одет в рубашку, сшитую точно по выкройке восемнадцатого века, с широкими рукавами и жабо. Поверх неё был одет двубортный кожаный жилет с большими серебряными пуговицами, на поясе была тоже большая и серебряная пряжка со знаком святой инквизиции. А на глазах были очки. Обычные, не имиджевые. Просто, чтоб скрыть усталость... Они шли, и внезапно Тило увидел, как из-за поворота коридора, на встречу ему выходит Айнхорн... Миша... Он, как и в тот раз был полураздетый, облачённый в костюм средневекового оборванца. Только на этот раз на нём была шотландская юбка и высокие кожаные сапоги с острыми мысками. Тило, при виде его раззявил рот, а очки, почти сами по себе уползли на лоб. В многочисленных проблемах он забыл куда приехал и кого тут можно встретить... Айнхорн же, узнав Тило, не сбавляя шага, хитро подмигнул тому и улыбнулся своей помрачающей умы улыбкой. И пошёл дальше своей дорогой. А Тило, заклякнув от изумления и в один миг возникнувшего испепеляющего желания, долго смотрел ему вослед, так и не закрыв рта... Звукорежиссёр, будучи прагматичным человеком, рассудил, что Тило просто поразил внешний вид Айнхорна, принялся ненавязчиво рассказывать о фольк роке в общем и In Extremo в частности. Тило только кивал головой, даже не вслушиваясь в рассказ. Он был раздавлен. Снова. Его сознание уже, было, смирилось с тем, что Миша, как бы ни был желанен, всё равно недоступен. С глаз долой - из сердца вон. Но вот опять. Он здесь. Вот он. Только подойди и прикоснись... И он узнал Тило. Это значит... "Ничего это не значит, ты, жалкий романтический идиот!!!" - чуть ли не вслух, еле сдержавшись, выругал себя Тило. "Тебя узнает половина населения Германии, когда увидит... Ничего это не значило... Просто ты слишком знаменит, сучий потрох..." И его мозг пронзила следующая мысль: "Господи, как же жалко..."

До его выступления оставалось три часа. Он был и так издёрган, но сейчас у него действительно началась настоящая истерика. "Как так?!!! Как же ж так?!!! Как такое могло произойти?!!! Как я мог забыть?!!! КАААК?!!!! Я - идиот... Я ненавижу себя. Я..." Он сидел в гримёрке и не хотел ничего. Спустя время, он начал приходить в себя. "В сущности, чего я убиваюсь? Что изменилось? Да ничего. К тому же сегодня я могу запросто повстречаться с Мишей и даже побеседовать с ним... Главное придумать о чём, и сдержать свои плотские поползновения... " Немного успокоившись, Тило взглянул на часы, и увидев время, опять ударился в панику. "Полчаса осталось! Мать вашу!" Он кинулся к зеркалу приводить лицо в порядок. "Полчаса до выхода. Я напоминаю себе манную кашу. Жидкую. От которой понос..."

Айнхорн, в прекрасном расположении духа, сидел в компании своих музыкантов и распространялся на тему того, каков весовой эквивалент количества женских сисек, насчитывающихся в толпе, ожидающей перед сценой. Пюмонте же, ставил акцент на том, что не все сиськи пришли слушать In Extremo, так как кроме них будет выступать ещё четырнадцать коллективов. Айнхорн резонно резюмировал, что если уж они пришли, то никуда не денутся, на что Моргенштерн заметил, что всё равно весовой эквивалент говна, который содержится в толпе перед сценой несравненно существеннее...В углу комнаты был встроен динамик, отображающий происходящее на сцене. С начала концерта прошло уже полтора часа, группы, играющее на разогреве отыграли своё и началось настоящее выступление. In Extremo выступало пятым. Две серьёзных группы уже тоже отыграли. Третьим коллективом была Lacrimosa со своей новой программой. Первую песню Айнхорн кое-как переварил. На второй он выскочил из гримёрки и помчался в зону, отведённую для участников фестиваля, которые хотели послушать своих коллег. Он пробыл там всё выступление. Застопорившись. Внешне, он, вероятнее всего, напоминал умалишённого. Ему казалось, что Тило Вскрыл его душу и читал от туда как из книги. Как из очень грустной и документальной книги... Когда Тило закончил, Айнхорну хотелось сделать две вещи, а именно: поймать этого сукиного сына за кулисами, выспросить у него откуда он всю эту боль так хорошо знает и раскрасить его лицо синяками цвета волшебной радуги... Мысль о том, что, возможно, они смогли бы найти общий язык Айнхорну в голову не пришла... Он находился в раздумьях слишком долго. Н сцене уже играл четвёртый по счёту коллектив, а In Extremo пора было готовиться. Выбора больше не было. Пришлось отрешиться и попытаться всё забыть. Вскоре, он уже пребывал на сцене. Здесь он чувствовал себя, как король в собственных владениях. Он вновь не пожалел сил. Играл, пел... Зажёг сумасшедшую искорку в каждом своём слушателе... После выступления он принял душ, выпил рюмку водки и лёг спать, строго-настрого приказав своим согруппникам не будить его даже в случае начала атомной войны. До пресс-конференции оставалось ещё четыре часа.

Он проспал всего лишь на час. Не беда. На фестивале выступало столько коллективов, что можно было спокойно спать ещё. Чувствовал он себя вполне отдохнувшим. Встал, оделся в свою обычную, не сценическую одежду - брюки, чёрно-белую футболку и пиджак с логотипом группы, расчесал волосы. Зеркало показывало, что вполне можно было фотографироваться. Даже на обложку журнала. Хоть Айнхорн и был склонен к самокритике, но в очередной раз отметил, что с годами он становится не хуже, а солиднее. Это не могло не радовать. Он вошёл в общий зал, в котором было полно репортёров и музыкантов, которым первые задавали вопросы и записывали их ответы. Айнхорн увидел своих, которые сидели за столом и вещали всякие глупости для журналов. В числе глупостей было как минимум пять взаимоисключающих причин, почему Айнхорна здесь нет. На полпути к своему месту, к величайшему ужасу Миши, его попытался перехватить Тило, имеющий явное намерение что-то сообщить. То что Тило именовался Тило, Айнхорну было неведомо, но не в этом суть. Не успел Вульф открыть рот, как к ним обратили свои фотокамеры как минимум три фотографа, и Айнхорн, чтоб не портить фото, которое должно было разойтись огромным тиражом, не имел другого выхода, кроме как моментально сориентировавшись, приобнять Тило за плечо и соорудить свою фирменную полуулыбку на лице. Тило сделал примерно тоже самое, и только они сами знали, как обоим в тот момент было сложно совладать с собой. После фотовспышек, Айнхорн не очень любезно поинтересовался у Тило, хватит ли тому совместной фотографии, или Айнхорну следует ещё оставить ему свой автограф? Айнхорн не на шутку разозлился. Настроение снова испортилось. Определённо, он был готов поставить Тило свой автограф. На лице. Кулаком. Айнхорн развернулся к Тило спиной и пошёл на своё место. Конференция продолжалась.

"Чего это он?" - думал ошарашенный Вульф. "Я ж ему ничего и сделать-то не успел..."



Миша честно пытался побороть злость, но к сожалению, не смог. В результате этого все его ответы на вопросы журналистов были грубы и наполнены сарказмом. До конца он не досидел. Оставив музыкантов вести дальнейшие беседы самостоятельно, он покинул зал и уехал домой, резонно рассудив, что после сногсшибательного выступления, вселившего в его одногруппников радость, ему лучше злиться в одиночестве, а не портить всем настроение своей кислой рожей. Дома Айнхорн достал из холодильника банку пива, сел в кресло, и начал размышлять над тем, от чего же ему всё-таки так не по себе. Неужели ему не хватает той самой романтической любви, о которой пел Тило Вульф? "Ну уж нет, дудки! Второй раз я на это не пойду... " Была в его молодости история, которая чуть не закончилась для Миши плачевно. По сути, история эта была довольно обыкновенной историей любви, но только за исключением нескольких моментов. Один из них - то, что история эта оставила в его душе неизгладимый след на всю жизнь, перекроив её по своему, хоть и имела место лет тридцать назад. Вот у Айнхорна и не было семьи. поскольку с тех пор он никого не подпускал близко к своему сердцу. Может и зря, а может и нет. Так или иначе, Айнхорн предпочитал сожалеть о том, что он сделал, чем о том, чего не сделал, а в этой ситуации, он как раз ничего-то и не сделал. Вот как сейчас: сидел один в своей квартире, старый холостяк, и некому было рассказать о своей неуверенности... Не с кем было поделиться печалью... Никто его не утешил бы, не обнял, не понял... Чёрт, группа конечно была его семьёй, но это совсем иное её проявление. Ему не хватало чего-то совсем личного. И это понятно. Ведь не доктору же Пюмонтэ плакаться в жилетку о несовершенстве мира... "Заведу себе кота", - подумал Айнхорн. "Скотина не притязательная, не жрать может долго, к тому же, как говориться, доброе слово и кошке приятно. И пинка дать можно, когда надо будет. И зря я тому парню нахамил. Он то не виноват, что у меня личная жизнь не сложилась...". Так он и сидел в тёмной комнате, в раздумьях потягивая пиво, пока уже совсем поздней ночью его не вернул в реальный мир звонок мобильного телефона...



"Чего это он? Я ж ему ничего и сделать-то не успел..." - думал ошарашенный Вульф возвращаясь в компанию Анне. Пребывая в недоумении он временами поглядывал в сторону In Extremo. Миша казался раздражённым до предела. Через полчаса он рыкнув на своих музыкантов, удалился. Тило понимал, что он никак не мог являться причиной плохого настроения Айнхорна, но ему всё равно стало обидно. Он решил после конференции подойти к Мишиным парням и познакомиться. Стратегически продуманный шаг. И связь наладит, и разговаривать в Мишино отсутствие будет адекватно. Он подошёл к ним в холле, где те стояли и курили. "Привет, ребята, я Тило из Лакримозы" начал разговор Вульф, закуривая сигарету. "А мы знаем", - улыбнулся ему всеми тридцатью двумя зубами Кай Люттер. "Я вас тоже знаю", - соврал Тило, на самом деле он даже не знал как их зовут. "Послушайте, а что с вашим Айнхорном случилось?" - спросил он. При этом вопросе In Extremo как-то уж слишком хитро переглянулись - им стало явно понятно, что Тило ничерта не знал о Мишином нраве. "А что?" - поинтересовался Моргенштерн, - "Лицо у тебя вроде как целое... Просто нахамил, да? Ну тогда тебе повезло, друг мой. Обычно этим не заканчивается." "Ого! Не в первой видать к ним претензии предъявляют", - подумал Вольф, сказав следующее: "Ну так, сделал попытку. Всё в порядке, просто стало интересно, может я чего-то не знаю? Я ж ему ничего не сделал". In Extremo дружно заржали. Пюмонтэ похлопал Вульфа по плечу: "Не переживай, дружище, всё нормально. Просто у Миши переходной возраст...ещё не закончился". "А климакс уже начался", - не сдержался Флекс, и одногруппники заржали как сумасшедшие кони. "Мы едём в бар мочить удачное выступление", - продолжил Пюмонтэ. "Мест было заказано семь, а нас, благодаря шилу в Мишиной жопе, осталось шестеро. Ты, Тило, вроде неплохой парень. Поедешь с нами?" Тило был приятно удивлён. "Разве от такого предложения можно отказаться? Конечно поеду. Спасибо."

В баре было уютно, музыка играла на удивление негромко. Они пили пиво и кушали закуски из всевозможных морепродуктов. Чего только там не было! Разве что русалок! Тило нашёл с группой общий язык, они обсуждали разные аспекты человеческого бытия и Мишу. Тило слушал и мотал на ус. Он понял одно, что если базироваться исключительно на мнении Мишиных согруппников, то он являл собою святого монстра. Феноменально! Это звучало приблизительно так: "Он такой плохой, что аж хороший! Он ужасен настолько, что лучше него никого нет!" После третьего бокала пива, музыканты опомнились, что Миши здесь нет, и решили срочно поправить эту ситуацию. Всем хотелось, чтоб он приехал, тем не менее никто не горел желанием звонить ему и приглашать. Зная нрав Айнхорна, все предчувствовали поток нецензурщины, обрушивающийся в трубку при этом предложении, не смотря на исход дела. Приедет Миша или нет, но обматюгает по телефону - это точно. Подождав для приличия пару минут, волонтёром вызвался Тило.

- Ребята, не спорьте. Давайте я позвоню ему. Я его не слишком то и боюсь, за то могу извиниться. Хоть и не за что, тем не менее, располагающий предлог. Я не думаю, что он настолько суров, как вы его расписываете.

Экстремисты переглянулись.

- Ладно, - сказал Моргенштерн, - попробуй. Если не боишься сходить на хуй, то хуже тебе не будет...

Тило, долго не рассусоливая, достал свой телефон и с замирающим сердцем попросил:

- Диктуйте.

Он набрал. Раздались гудки. Спустя секунд двадцать на том конце подняли трубку.

"Кому это нехрен делать посреди ночи?", - раздался в трубке мощный голос Айнхорна. "Привет, Миша, Это Тило из Лакримозы." Секунда замешательства, затем: "Ты, хренов психоаналитик, кто тебе дал этот номер?". "Миша, успокойся, я сижу в компании твоих парней, но поскольку, они все хотят тебя видеть, но звонить не хотят, я решил взять эту миссию на себя. Приезжай. Ты нам нужен." "Вы там все уже ужрались и рехнулись", - проворчал Айнхорн. "Какого хера? Без меня не обойдётесь?". "Миша, не обойдёмся. Сам видишь. Ты нам нужен. Приезжай." Очевидно, Айнхорн задумался, потому как повисла секундная тишина. "Ладно. Я буду через 15 минут. Закажите мне чего-то покрепче. Но знайте, я вас всех всё равно убью. Рано или поздно. Так или иначе." - и положил трубку.

- Грозный у вас фронтмен... - Тило не скрывая улыбки, затянулся сигаретой, а на вид такой располагающий. Ужас.

- Работа такая, - пожал плечами Моргенштерн. - Ты не бери в голову. Он почти всегда весёлый, а когда пьяный, - в особенности.

Миша был очень рад этому внезапному звонку. Понял он это через пару минут, после того как положил трубку. "Я им нужен... Они меня любят. Я не одинок. Боже, как хорошо всё складывается... Чего думать и терзать себя? Они и есть моя семья." Злость улетучилась. Он переоделся в полосатую кенгурушку с капюшоном и штопаные джинсы, сделал свой любимый "творческий хаос" в волосах, и вызвал такси. Через 15 минут, он как и обещал, был на месте.

- Привет, пьянь! - улыбнулся Айнхорн, и сел на свободное место за столом. Ребята, включая Тило, уже неплохо подогретые, тут же грянули в честь его прихода триумфальный и очень подходящий к сложившейся ситуации куплет из Hiemali Tempore. Айнхорн, весело рассмеявшись, подхватил песню своим непередаваемым голосом, Моргенштерн в то же время принялся колотить двумя вилками по тарелке, а Кай Лютер - ладонями по столу. В общем, когда они закончили, то неожиданно получили бурю аплодисментов из зала. Счастье Айнхорна было неподдельным. Он даже залез на свой стул и раскланялся.

Всё было прекрасно. Они пили, трепались, пели... Спустя какое-то время, к их компании подошёл администратор. Он сказал, что зал требует их на сцену, но он, понимает, что они здесь находятся не для выступлений, а для отдыха от них... тем не менее, администрация решила поинтересоваться, не будет ли столь любезен господин Айнхорн исполнить одну единственную песню на сцене, в обмен на оплату их счёта заведением. Айнхорн согласился не медля. Он бы согласился и без всяких условий. Выступления были любимым занятием в его жизни. Они были его жизнью. Инструментов на сцене было минимум. Волынки, разумеется, даже не предполагались. Из всего набора была лишь ударная установка, гитара и синтезатор. Быстро это обсудив, они пришли к выводу, что играть будут Моргенштерн, Пюмонте и Люттер. Ну и Айнхорн, разумеется, будет петь Raue See. Они вышли на сцену, очень быстро настроили инструменты и Айнхорн вжарил. Как всегда бесподобно, не смотря даже на нехватку инструментов. Количество человек в аудитории для него, ровным счётом, не имело никакого значения. Публика завелась с пол-оборота, да он и сам разошёлся. Не смотря на то, что договаривались об одной песне, Айнхорн, спел ещё Der Rattenfänger, глядя на суету абсолютно счастливых слушателей. Понимая, что это не концерт, и с драйвом надо заканчивать, он спел ещё только более спокойную Ave Maria, и под бурю аплодисментов со своими музыкантами удалился за свой столик.

- Ребята, вы гениальны, сообщил им Тило. Одинаково хорошо играть при любых условиях - так мало кто может. Довольный Айнхорн приобнял его за плечо. Они все, не заметив того, уже поменялись местами, и Айнхорн оказался рядом с Вульфом.

- Ага, в этом наша фишка. Мы любим свою музыку и всех наших слушателей, а не деньги. Потом Миша задумчиво улыбнулся, и добавил - деньги, правда, тоже любим, но музыка в первую очередь. Другие, почему-то, чаще всего меняют приоритеты местами.

- Нет, ты не совсем прав - заметил Тило. Всё зависит от музыки. Вот возьми, к примеру, своих поклонников. Они в большинстве своём адекватные люди, к которым можно относиться с симпатией. Не будем принимать во внимание вездесущий процент клинических кретинов. Почему? Да по всей вероятности, по тому, что музыка у тебя весёлая. Я пока не слышал в твоём репертуаре ни одной грустной песни. А у меня музыка сам слышал какая. Я начал писать ЭТО когда мне было 17 лет и я был в депрессии. А потом выработался фирменный стиль и аудитория. И какая она эта аудитория? Малолетние суицидальные идиоты, неудовлетворённые фактом собственного существования. Как таких можно любить?

Айнхорн, слушая Вульфа, не отпускал его плечо. Он взял со стола стакан с коктейлем, отпил половину, и сообщил Тило:

- Не-а. Ты либо их любишь, либо до сих пор в депрессии. Твоя музыка настоящая. Написанная если не для них, но для себя. А нахрена тебе, позволь поинтересоваться, такая беспробудная тоска в текстах? Тило с полминуты помолчал, а затем промолвил:

- Ты меня раскусил, Михаэль... Я действительно сейчас в депрессии. Не прямо сейчас... Нет, в данный момент мне очень даже хорошо... Тило слегка прикоснулся к Мишиной руке, лежащей у него на плече. - Ты даже не представляешь какая у тебя сильная энергетика... Но вообще, мне просто ужасно. Если хочешь, послушай мой последний альбом. Он весь об этом. Айнхорн аж поморщился при этих словах.

- Извини, но это удовольствие не по мне. Мне хватило твоего сегодняшнего выступления. Думаешь, чего я такой злой был вечером? Всё благодаря тебе и твоим депрессивным песням... Задумался, что мне уже скоро сорок пять, а семьи у меня нет, и по всей вероятности, уже и не будет...

Тило уставился на Айнхорна, приоткрыв рот.

- Господи, извини, ради бога, я не думал, что моя музыка ТАК действует... Я правда писал её из-за своих идиотизмов. Извини, Миша...

- Да ладно уж. Айнхорн хлопнул Вульфа по спине, - всё уже нормально. А у тебя что случилось? С чего это у тебя такая глубокая депрессия, что других заражаешь ею?

- Да так, Тило смущённо пожал плечами, - ничего особенного. Влюбился... Если б Айнхорн сейчас спросил в кого, то Тило бы ответил. Честно. Но Айнхорн не спросил. Вместо этого он сказал:

- Повезло тебе. Я влюблялся в своей жизни лишь один раз. В пятнадцать лет. И это плохо закончилось. Она забеременела и покончила с собой. Она сказала только мне, а я, дурак, не чем ей не помог... Мишины глаза наполнились болью. - С тех пор я не мог никого полюбить. У меня были мимолётные привязанности, да и только... Так что не унывай, Тило. Айнхорн, пересиливая себя улыбнулся. Случается и такая вот клиника, тем не менее я неплохо живу.

Тило покачал головой.

- Миша, а тебе не кажется, что тридцать лет - это уже через чур долгий срок? Всё что угодно за это время заживает, в том числе и разбитое сердце. Я не понимаю.

Айнхорн допил свой коктейль в два глотка.

- А всё и зажило. Уже давно. Это твоя музыка заставила меня вспоминать. Но ничего. Скоро пройдёт. Давай сделаем выводы и не будем поддаваться депрессивным настроениям. Будем бухать и веселиться! Под этим лозунгом пьянка понеслась дальше. Хоть они и были уроженцами Германии, но, напившись, становились такими же невменяемыми, как и русские. По обыкновению, их кутёж не закончился одним баром. Часа через полтора они поехали играть в боулинг. Когда Пфайфер выиграл мотороллер, они поняли, что спокойно вечер сегодня не закончится. Они, естественно, уже совсем нетрезвые пошли на улицу тестировать этот самый мотороллер, точнее Пфайфер торжественно на нём поехал, а его друзья доблестно не давали охране боулинг клуба до него добраться. Они резвились на мопеде сначала по очереди, затем попытались залезть на него как можно в большем количестве. К сожалению больше четырёх человек сразу на него не влезало. Кратковременная жизнь мопеда, впрочем, вскоре закончилась краш-тестом об стену боулинг клуба... Краш-тест был спланирован, посему, жертв не было. Была глухая ночь. Они были в ввосьмером. Ни одно такси их брать не хотело. Тогда они решили прогуляться по ночным улицам. Тот факт, что редкие запоздалые прохожие в ужасе шарахались от их пьяной компании приводил их в неописуемый восторг... Когда они свернули с освещённого авеню на более тёмную и узкую улицу, Айнхорн неожиданно остановился и, указывая пальцем в даль, протянул паскудненьким голоском:

- Ребяяяята, мне кажется, что во-он та гопота хочет нас ограбить и побить! Они посмотрели, куда показывал Айнхорн. Там, в круге света от уличного фонаря, курили четверо бритоголовых парней. Тило несколько удивился тому, что Миша решил, будто эти парни собираются их бить. Ведь их было в два раза больше. Не успел Тило додумать, как Айнхорн скомандовал:

- А ну быстро заткнитесь и спрячьтесь в тень, а то спугнёте их.

- Я тож хочу-у-у, - проныл Пфайфер. Я за мотороллер отомстить должен...

- Ладно, согласился Айнхорн, - аргумент принят. А вы не высовывайтесь. Неохота за ними гоняться.

После этого диалога, Айнхорн и Пфайфер нарочито нетвёрдой походкой направились вперёд, причём Пфайфер достал телефон и демонстративно принялся кого-то набирать, матюгаясь вголос. Покуривающие парни оживились. Они медленно начали преграждать дорогу. Когда Миша с Пфайфером достаточно к ним приблизились, парни завели свой обычный монолог, касающийся того, что проход по этой улице в ночное время нынче платный. Сначала их послал Пфайфер. Парни отреагировали на это, достав из карманов перочинные ножи. Тут подключился Айнхорн. Таких всеобъемлющих ругательств Тило ещё не слыхал. Потом началась потасовка. Очень кратковременная. В результате двое бритоголовых были избиты до потери сознания, а остальные скрылись. Айнхорн с Пфайфером, хлопнув друг друга по ладоням, вернулись к своей компании.

- Ну так? Кто тут самый страшный вокалист группы In Extremo? - Сквозь смех проговорил Айнхорн, вытирая платком кровь со своих рук.

- Даров ему!! Откликнулся Пюмонте. - Киньте ему чего-нибудь на алтарь, иначе он всех нас трахнет и съест!!

Айнхорн, вытерев руки, обнял Пюмонте и чмокнул в щёку.

- Нет, дорогуша, тебя я есть не стану. Лопну. А вот насчёт трахнуть - подумаю. Пюмонте не унимался:

- Даров ему! А то он трахнет своего лучшего музыканта и превратит двух замечательных мужчин в пидаров!! Он всемогущ!!! Киньте в него чем-нибудь!!!

В Айнхорна, под дружный гогот, тут же полетели зажигалки, сигареты, мелочь и куча другой фигни.

Миша, даже не пытаясь сдерживать смех, начал орать:

- Всё! Хватит, Бог удовлетворён! Он больше не гневается!!!

Тило недоумевал. Его единственная, но ключевая мысль заключалась в простом предложении: "Да они сумасшедшие, мать их так!" Затем Тило просёк фишку в этом сумасшедшем веселье. Даже сам принимал в нём участие, когда они, после сауны, поехали на окружную пугать шлюх.

В общем, эта ночь была запоминающаяся. Особенно для Тило. И закончилась она в 12 часов утра следующего дня, когда они все, всё ещё пьяные, но уже начинающие трезветь, сидели в каком-то кафе, попивая кто кофе, а кто минералку. То что все окружающие говорили по-французски, оказалось всего-навсего по тому, что доблестная компания, каким-то дивом, возможно, при помощи телепортации, к этому времени оказалась на территории Франции...

Потом им не хотели открывать визу. Их отправили в немецкое посольство. Тило ржал и плакал. В результате, их спасали их же менеджеры. Спасали, ругались и ржали до слёз... В особенности Анне Нурми, которая привыкла не ожидать от Тило ничего из ряда вон выходящего, помимо его песен, конечно.

В конце концов, мероприятие закончилось и все разъехались по домам. Вульф до-олгонько не мог прийти в себя... In Extremo очухалось быстро. Не смотря на это, они уже на следующий день созванивались, выясняя, как кто себя чувствует. Тило Вульф и In Extremo стали друзьями... В течении последующих трёх месяцев они неоднократно встречались, гуляли, как говорится, душа на распашку, угробили двухместный! кабриолет Тило, и в результате, с грандиозным успехом, сыграли вместе на рок-фестивале...